Подарок отцу

На фото: Геннадий Павлович второй слева среди шоферов автобазы «Зеленый Мыс» п. Черский Саха Якутии на Нижней Колыме.

Мой отец Геннадий Павлович Орлов в 2011 году отметил семидесятилетний юбилей. Всю жизнь, трудясь на Колыме, отец был одним из лучших водителей автобазы, его все шофера уважали и почтительно называли Палыч. Он всегда помогал им в тяжелых условиях, не раз выводил колонны машин из сложнейших ситуаций без риска для жизни водителей и техники. С малых лет он брал меня в рейсы, рисковал, но был в себе уверен. А потом и меня вывел в самостоятельное плаванье по тундре. Машину мне из-под забора дали – мол, вон, видишь, «Урал», соберешь к зимнику, поедешь зарабатывать…

1991 год. Затяжная серая осень залила бесконечными дождями полярный Нижнеколымский район. Перелетные птицы уже давно покинули эти края. А снег не спешит накрыть одеялом желто-красно-серую тундру и ночными зарядами пуржит до утра, тая днями под каплями дождей, с самого августа и по конец октября…
Открытие зимника на Нижней Колыме задержалось до устоявшихся 15-градусных не сильных для середины ноября морозов. Первые машины пришли на Зеленый Мыс в этот год с Чукотки. Это было необычно, ведь всегда открывали зимник шофера Зеленомысской автобазы.
И вот торжественная часть уже совсем далеко, набита и накатана, проверенная многочисленными провалами тяжелогруженых грузовиков в пустоты и не промерзшие болота и речные переправы, дорога жизни к городу атомщиков и золотарей Билибино.
А к началу декабря с понижением градуса настала пора открытия новых веток зимников по более сложным маршрутам через русла глубоких рек для доставки грузов на чукотские золотые прииски, разбросанных по бассейну рек Малого Большого Анюя и Омолона – самых крупных притоков Колымы…
Звонок телефона:
— Палыч, привет! Я прибыл, все окей! Я взял тебе путевку на Дальний…
Голос прибывшего из рейса молодого напарника:
— Туда первую колонну из «наливов» собирают. Заливаться на Петушках…
— Знаю, знаю… Хорошо… Жду… — пожилой мужчина в ответ и трубку на аппарат…
В эту зиму старый опытный водитель поменял КамАЗ на Урал-375 в северном исполнении, бензиновый Урал позволял излишки экономии топлива сливать в бочку на личные нужды летнего сезона рыбалки и охоты. Машина была не новая, а уже хоженая двумя зимниками, но ухоженная прежними водителями, один из которых съехал прошедшим летом на «Материк», а второй ушел в напарники к брату на КамАЗ.
Рыжий Урал! Мечта любого северного дальнобойщика! Прочили Палычу многих опытных ребят, но он взял молодого парнишку, сына товарища по гаражу. С ним прошел небольшой подготовительный ремонт и с открытием зимника в путь…
— Д-а-а… Что-то долго нет молодого? – ворочался и кряхтел на диване в ожиданиях мужик…
Сна уже не было… Лежать устал…
— Мать, чего там у нас поесть? – обратил он внимание жене…
— Да ты уже ел, тяжело будет в дороге… — подметила жена с кухни, укладывая в портфель провиант на рейс шоферу…
Включен телевизор, а там…
— Эх… И где моя Радка??? – задумавшись в голос произнес мужик…
— Да… Сейчас прогулял бы собаку с перекуром… — подхватила жена, заходя в комнату:
— И где она сейчас???
— Да уже погибла в тундре, замерзла, или волки порвали… — с печалью произнес муж:
— И где этот молодой???
Прошло несколько часов. Супруги уже спали…
Звонок!
Палыч, утомленный долгим ожиданием звонка своего молодого напарника, подскочил с дивана и подхватил трубку телефона, приложил к уху:
-АлЁ!
— Палыч, я тут влетел, вот и задержался – из трубки от напарника…
— Сильно???
— Да, нет… Я уже сделал с ребятами на ТО – добавил голос из трубки…
— Ладно. Жди, сейчас буду, посмотрим… — положил трубку на телефон и стал одеваться шофер в рейс…
Полярная ночь. Давно на улице стемнело…
Морозно… Под 30…
— Это хорошо… Прочищенный свежий зимник глубже промерзнет… — дорогой к автобазе гоняет мысли старый шофер…
Через забор в дырку, так короче, и уже на площадке у диспетчерской…
Оранжевый Урал с полуприцепом бочкой в цвет кабины машины одиноко стоял посреди площадки, сияя белыми огнями габаритов и желтыми «воробьями» автопоезда…
Толчок кистью руки в дверь! Дверь со скрипом открывается вовнутрь «предбанника»… Шаг, и вторую дверь от себя… Яркий свет в глаза…
— Здорово, Палыч!
— Здравствуйте! – в один голос присутствующие входящему…
— Здорово, здорово! Воркуете наедине… — подметил вошедший.
— Да… Мы так… — засмущались молодые…
Скрепили руки в рукопожатии.
— Ну, пойдем, глянем, что там у нас…
Молодой махнул девочке диспетчеру рукой и шофера вышли к машине…
— Палыч, да тут ерунда, лист один на передке справа сломал, с ребятами поменял на яме ТО… — как бы оправдывался молодой водитель…
Осмотрели по кругу машину.
— Ладно, не переживай… Молодец! Там немного пройду, подтяну… — одобрил работу старший.
— Палыч, ты уж извини… Колонна ушла вперед, ждать не стали, когда узнали, что ты идешь, сказали — нагонит, его опыту нам только позавидовать, замыкающим будет. — молодой тем же тоном…
— Ладно… Не впервой… — хлопнул по плечу молодого старший…
Да. Там в колонне твой сын пошел… — и водители рукопожатием попрощались…
Выход в путевом листе диспетчером отмечен. Протяжный звук 375-того мотора, Урал, скрепя протектором подмерзшей резины по выпавшему свежему снегу медленно пополз к выезду из автобазы…
Медленно по дороге в сопку от тепла в стужу… Уже пропали огни поселка. Короткий спуск, подъем, машина вышла на зимнюю трассу. Стороной последние огни периметра перевалочной базы. С шесть километров по накатанному Билибинскому зимнику по  пригоркам быстро вниз, медленно вверх, а дальше отворот на свежее вычищенный новый зимник постепенно подъемом в сопку «Родинка» дальним светом фар во тьму кромешную до первого жилого поселка Анюйск…
Дорога тяжелая, с рыхлым снежным покрытием, укатанная в колею прошедшей первой колонной.
Водителю здесь не расслабиться. Груженая под завязку машина идет тяжело. Постоянная работа педалями газа и сцепления, а правая рука только успевает передергивать рычаг скоростей. То «вверх» до «третьей» передачи. Тут не до «четвертой» и тем более не до «пятой». То «вниз» до «первой» с ласковой перегазовкой синхронно в обороты двигателя и трансмиссии…
В свете фар по обочинам зимника мелькают снежными белыми комками низкие бровки, не укрытые снегом кусты карликовой березки и редкие маленькие деревца лиственницы…
Снега до того мало, что на нем еле заметны следы животных…
Сопка, наконец-то позади. Машина идет под горку веселее, но «пятую» не подоткнуть. Кочки и колея, ямы, продавленные прошедшими автомобилями. И вновь передачу «ниже» бросаешь…
Крутой спуск к реке Пантелеиха через одноименную деревню рыбаков и охотников, крутой поворот от съезда на реку, тут грузовикам запрещено по реке – заповедная зона.
В деревне зимой почти не живут, только на короткий постой заезжают.
— Да… Здесь и пропала моя Радка… — вдруг пробежали мысли у водителя…
И машина пошла тундрой по промерзшей болотистой местности вдоль реки петляя меж высоких прибрежных кустов…
Один крутой поворот, второй…
Вдруг! В 30 метрах по ходу автомобиля у дороги на бровке сидит не то собака, не то волк.  Уши прижаты, и вся белая в инее, пар изо рта.
— Уж длинномордая и рослая для собаки? – подумал шофер…
И в душе его вдруг что-то – ЁК!
Урал все ближе и ближе к животному… Водитель кидает передачу «ниже», вглядывается в белый силуэт на дороге…
— Волк?
Волнение накатывает с каждой секундой…
— Нет… Собака… Волк бы ушел уже…
С десять метров до сидячего белого «монумента» обращенного мордой к идущей на него машине, и он срывается в бегство прочь вперед по дороге…
— Нет… Волк… Вон какой поджаристый…
А сердце бьется все сильнее и сильнее…
Передачу «повыше»…
Животное, отбежав с метров 30-40, вновь садится и мордой на машину…
— Неужели она… Неужели Рада… Не может быть… Морозы в поселке были под 30, тут то всяко под сороковник ночами давило… — сомнения и волнения блуждают в голове у водителя…
Машина ближе, животное опять снимается с места и уже за поворот и скрылось за кустами…
— Нет. Это не она. Волк скорее… — уж было успокаивает он себя…
Урал светом фар в поворот и в горку. Водитель глазами в пригорок…
— Нет его. Все ушел…
И… Только за бугор переваливает грузовик, а «монумент» тут за горкой сидит, и вновь от машины вдоль дороги…
— Она! Это она!!!
Душа в «хлам»… Сердце жмет…
Стоп! Урал заработал на холостых оборотах…
Животное остановилось и вновь село, уставилось на грузовик и застыло…
Шофер пристально разглядывает привязавшееся к нему существо…
— А может все же волк, одиночка, изголодался и вышел к людям? Чего же он не подпускает машину к себе? Рада же со мной в рейсы ездила, в машину сама запрыгивала…
Стоит машина, и белый «монумент» в метрах двадцати сидит не шелохнется и мордой даже не повернет, смотрит строго на грузовик…
— Так. Если это Рада, она же команды знает, а зверь на них не отзовется… — вдруг осенило мужика…
Он потянулся в правый угол кабины за полушубком, не отвлекаясь от зрелища впереди, снял  его с вешалки и потянул к себе.
Тем временем животное приподнялось и переместилось ближе к машине…
— Радка!!! Она! Это она!!!
Водитель бросил полушубок в кабине, отрыл дверь и выскочил на дорогу…
— Рада! Рада!!!
А «монумент» не с места…

— Ко мне!!!
Тут собака срывается и галопом бросается на водителя…
— Рада! Радка… Моя ты милая девочка…
Овчарка накинулась передними лапами на плечи хозяина, чуть не сбив его с ног, и лизала, лизала, лизала ему лицо теплым почти сухим языком…
Задние лапы собаки тряслись в конвульсиях судороги, толи от радости, толи от холода, толи от всего вместе, болтая хвостом в разные стороны…
Счастье! Счастье встречи охватило обоих…
— Где же ты была эти месяцы? Хорошая моя! Все… Все, давай в кабину.
Хозяин взял овчарку за ошейник, и опустил ее передние лапы на снег.
— Вперед! – скомандовал он, поддернув рукой за ошейник вверх в направлении открытой двери автомобиля…
Собака, повинуясь команде, покорно запрыгнула в кабину грузовика. Водитель последовал за ней.
В кабине, не убирая своего брошенного при выходе на сиденье пассажиров полушубка, и немного расправив его, Палыч хлопнул ладонью по подготовленному ложу и скомандовал:
— Место. Место, моя хорошая…
Рада заскочила на сиденье с пола кабины, развернулась мордой к хозяину и легла, вытянув лапы и свесив концы с подушки, а мордочку положила между ними на подушку сиденья, развернувшись спиной к спинке и тазом набок, поджав задние лапы под тело…
Палыч сел за руль, захлопнул дверь и, наклоняясь к собаке, потянулся за портфелем с едой, который стоял справа на полу кабины…
— Сейчас родимая, сейчас я тебя накормлю…
И он услышал тихий пронзительный собачий стон… Рада, как будто рыдала про себя…
— Ты чего?
Он приподнялся, глянул на собаку, а овчарка, лежа мордой на сидении, смотрела из-под лобья мужику в глаза и из ее черных глаз текли слезы…
— Да-а-а… Подруга, что ж мы наделали…
Пауза… Друг, другу в глаза…
Собака тихонько взвыла. И задрожала…
— Сейчас, сейчас. Тут вот колбаски нам мать нарезала…
Палыч телом нырнул между собакой и торпедо, неловко наткнувшись на рычаг коробки передач грудью, к портфелю, стиснул зубы от боли и, раскрыв портфель, порывшись в поиске продукта, достал кусок оленьей колбасы, протянул его к морде собаки…
— На. На, милая, кушай…
Но Рада и не повила носом. Лежала в прежней позе и не шевелилась, лишь в дрожи тихо издавая стон, выпуская с глаз слезы…
В кабине запахло псиной, иней и лед на шерсти собаки растаял в тепле…
— Что ж… Надо ехать.
Оставив кусок колбасы под мордой собаки, Палыч отжал сцепление, воткнул передачу, отпуская сцепление, плавно прибавил газу. Машина пошла по зимнику, потряхивая на ухабах водителя и пассажирку…
Километры, километры, то заползая под вой мотора на низшей передаче, то раскручивая его, осторожно съезжая  по пригоркам и впадинам мимо озер все ближе и ближе к Анюйску…
Радка лежала не меняя своего положения…
— Радка! Хорошая… Милая… Что ж ты так… — приговаривал взволнованный состоянием собаки водитель, и высвободившейся на короткое время правой рукой поглаживал овчарку по голове…
Собака без устали из-под лобья глядела в лицо хозяину, лишь изредка моргая веками глаз, и плакала, только теперь не было слышно ее тихого грудного стона под вой мотора Урала…
А ведь появилась она у Палыча в 87 году, младший сын на дембель пролетом с Польши через Москву на Колыму к родителям, купил ее еще маленьким щеночком, совсем крохотным на Птичьем рынке столицы у какого-то деда.
Рядом с дедом сидела огромная восточно-европейская овчарка с длинным носом и огромными ушами правильного сложения и окраса, а под ней лежал крохотный комочек щенок, и чего-то там пищал.
— Сколько дед? – дембель заинтересовался…
— Служивый забирай, за даром отдам… — произнес продавец.
— А что непородистая? – засомневался покупатель…
— Так сынок, это у нее последний плод, один в помете…
Овчарка мать дернулась за уходящим с ее дитем солдатом, но дед ее одернул командой, и послушная сука лишь испустила жалкий стон в прощание…
Аэропорт. Сумка для щенка, купленная в хозяйственном магазине дорогой, бегом до регистрации на рейс, долгий перелет — 12 часов до Колымы…
Приехали. Пограничный контроль в самолете перед выходом на трап.
— Овчарка? – погранец офицер, проверяя у дембеля документ:
— По лапам вижу породистая, хорошая псина будет, здесь таких мало, если что, привози на заставу, заберем на службу…
Дембель прижал щенка к груди:
— Это отцу в подарок.
Улыбнувшись друг другу, разошлись…
Автобус, родной дом. Звонок в дверь родительской квартиры. Открывается дверь и с порога:
— Здравствуй мама, я вернулся!
Мать и сын обнялись с порога.  Небольшая сумка дембеля свалилась с рук растроганного встречей взрослого сына, и из нее вывалился этот вот неуклюжий комок…
— Пап, тебе подарок! Ты же мечтал…
Анюйск. Переправа через реку Анюй. Палыч, озабоченный состоянием собаки, остановил машину. Открыл дверь, вышел из кабины и предложил ей выйти на воздух.
Рада, глядя ему в глаза, не шевельнулась…
Шофер заскочил в кабину…
— Ну… Ну, что ты???
Он погладил ее по спине. Шерсть уже просохла, но Радку колотил озноб…
Не поднимая кисти руки, водя туда-сюда по спине и груди дрожащей собаки, хозяин почуял плотный подшерсток …
— Вот кто укрыл тебя от суровых колымских морозов! – пролетело у него в голове…
И прошелся против густой шерстяной подкладки грудины, гладя ладонью, углубляя пальцами в шерсть, и на ощупь почуял крупные ребра …
— Да… Совсем худоба… И чем же ты питалась в этой тундре??? Одни кости да кожа…
Радка была плохим охотником. Хотя, Палыч ее каждый раз брал с собой на лодке на охоту и рыбалку еще со щенячьего возраста…
Собака быстро привыкла к шумящим моторам на корме маломерного судна, к всплеску волн за кормою, даже раз заигралась, сидя у края и ловя глазами брызги  воды, и чуть не вылетела на ходу мордою за борт. Но вот в штормовой болтанке ее постоянно тошнило, так с годами и не прошла у овчарки морская болезнь…
Палыч был больше рыбаком, чем охотником. Ружьишко было постоянно с собою, так пострелять по мелкой диче в протоках и на озерах между основным делом ловлей крупной рыбы на сети, или в рейсах зимою. А если повезет, то и с ребятами с автобазы и на крупняк выезжал, но собаку уже не брал.
Два его взрослых сына так же больше были приучены к рыбалке отцом, и частенько брали с собой овчарку на реку. Один из сыновей, или оба, пытался обучить овчарку охотничьему делу, и, подстрелив утку, посылал собаку на команду «Апорт» жестом руки в воду, махая перед мордой собаки. Но собака не понимала настойчивого тренера и никак не шла в воду. Тогда попытки горе тренера повторились с палкой на «Апорт». И Собака, четко по команде бросалась за палкой, подплывала к мертвой утке, где рядом плавала брошенная тренеров палка, подбирала палку и выплывала с ней на берег… И мазал он палку кровью дичи, и что только не предпринимал??? Овчарка так и не стала охотничьей собакой. Зачастую Рада, увлеченная  игрою, просто распугивала дичь перед охотниками…
А вот рыболов с нее получился терпеливый! Обычно Палыч ходил в паре с одним из сыновей проверять сети, но и не редко в одиночку с собакой. Привяжет длинной веревкой лодку к кустам у берега, и помалу табанит по сетке от берега к берегу, а Радка сидит за лобовым стеклом лодки и считает улов махами морды при забросе рыбы в корыто судна. Поначалу, в щенячьем возрасте, рыба скачет по дну, а Рада прыгала по лодке за ней, играла и раскачивала лодку, но так, не сильно, только вызывая смех у присутствующих на судне. Потом, видать, надкусив одну из рыбин в игре, учуяла вкус ее, и с тех пор ела ее сырой. Любила крупную ряпушку. Правда с возрастом привередничать стала — подавай рыбку ей без чешуи. Дождется, когда хозяин закончит свое дело, и клянчит у него, мол, почить рыбешку…
Водитель достал термос с чаем из специального для термоса держателя справой стороны торпедо, мимоходом глянув в глаза Рады и:
— Эх… Что же мне с тобой делать?
Колбаса так и лежала не тронутой…
Поставил термос к левой двери и нырнул меж торпедо и собакой за канистрой с водой к правой двери. Снял Крышку с термоса, открыл канистру, налил воды и преподнес овчарке под нос…
Рада не ответила взаимностью на предложение. Лежала, с глаз слезы, и дрожала…
— Ну… Попей хотя бы воды… Что помирать здесь собралась?
Собака, словно нехотя, только чтобы удовлетворить просьбу любимого хозяина, приоткрыв рот, лизнула языком воды из  кружки-крышки, кратковременно скинув взгляд в сторону своей длинной мордочки, и вновь из-под лобья в глаза Палыча…
По щекам мужчины прокатились слезы…
Палыч затер рукавом минутную слабость…
— Эх… А ведь ты мне жизнь спасла… Помнишь. На рыбалке, я свалился с лодки, зацепившись сапогом за сеть… Если бы не ты, меня бы…
И ком в гортани мужика. Слеза прокатилась вновь…
Ну, может еще глоточек? – уговаривал шофер Раду…
Овчарка коснулась его руки холодным влажным носом и лизнула его по кисти.
— Ну, поехали… Там дорогой отойдешь…
Водитель сложил все по местам, и за работу – вперед по трассе…
Да… Было дело. Рыбак, проверяя сети, неосторожно махнул рукой, влез сапогом под сеть и нырнул с носа лодки в воду в полной рыбацкой амуниции. Машинально одной рукой успел выхватить из внутреннего кармана документы и зашвырнуть их в лодку, под грузом намокающей одежды стал медленно тонуть. Прилагая огромные усилия к своему спасению, то выныривал, то погружался. Силы стали уходить…
Лодка медленно уходила от него к берегу, а собака в ней, погруженная мыслями в беду хозяина, встав на борт передними лапами, взвизгивая, тявкала и рычала, мордой и телом вытягиваясь за борт, и не могла сообразить, чем помочь…
Выныривая в очередной раз, рыбак выкрикнул от безнадеги:
— Рада! Ко мне!
Собака сорвалась с борта в прыжке в воду на зов хозяина, погрузилась под своим весом в пучину речную, растопырив огромные кисти лап, погребла четырьмя конечностями к спасению утопающего…
Тонущий нащупав в воде тело спасателя, и чтобы не утопить за собой и его, пропустил на ощупь руками тело животного и ухватился за его хвост. И овчарка поволокла тяжелого мужика  к берегу, гребя изо всех сил могучими лапами…
С десять метров, и вот он… Вот он, долгожданный берег ощупью стоп ног, рыбак отпускает собачий хвост спасателя и от бессилия свалился руками на четвереньки к выходу из воды…
Собака, видать, чуя, что ее любимый хозяин может получить непоправимый вред здоровью от переохлаждения за время его «купания» в ледяной воде, подвизгивая, тявкала и рычала на него, подпрыгивала перед его телом и щепала зубами за мокрую куртку. Потом крепко схватила за воротник и стала пытаться тащить рыбака прочь из воды…
— Сейчас… Сейчас… Моя хорошая… Сейчас я поднимусь… — очухался от изнеможения Палыч…
А одичавшая от страха псина уже рвала за воротник, не разжимая зубы, словно боясь его упустить, и с рычанием сквозь зубы тащила промокшего обессилевшего мужика…
— Да, подожди… Подожди, ты… Дай, переведу дыхание… — продолжал бормотать мужик…
Собака перла рыбака, перебирая дрожащими в напряжении всеми четырьмя лапами, пока тот не поднялся на четвереньки и продолжил выход из воды самостоятельно…
Треск костра… Лодку давно прибило ветром к берегу… Рыбак сушит одежду, уложив ее на воткнутые вокруг огня жерди… Жует провиант…
Собака радостно носится по песчаному глинистому берегу высунув изо рта длинный язык, который болтается у нее под прижатым ухом со слюной на конце языка… Нарезает овальные круги туда-сюда перед сидящим хозяином, разбрасывая в крутых поворотах грунт из-под лап…
Урал протяжно выл идя на «четвертой» передаче… Тут зимник идет по болотистой равниной местности… По кочкам замерзшего болота на «второй», через озеро на «четвертой», и под выход на бережок передачей пониже… Дорога еще плохая. Впереди только колея ушедшей от Палыча колонны…
В длинный рассвет полярного дня долго светает…
Рада уже немного расслабилась, дрожь ее тела прекратилась, и собака закимарила под монотонный вой мотора грузовика. Шофер вел свой автопоезд, поглядывая на овчарку, и поглаживая ее, иногда, в холке, иногда по длинным ушам… Радка чуяла каждое его прикосновение и немного вздрагивала при каждом новом поглаживании…
— Даже уши не отморозила… Как же ты жила-то в тундре? Встречалась ли с волками? Эх… Порвали бы они ее… — задавался вопросами хозяин суки…
Рада вдруг вздрогнула, передернув задними ногами…
— Да, ведь, она при случке чуть не порвала кабеля здоровее ее…
Радка быстро превратилась в красавицу.
Старик с московского Птичьего рынка не обманул война в отставке. Неуклюжий щенок быстро менялся в породистую самочку. Мордочка и ушки с каждым месяцем вытягивались. Порой уши то крестом болтались на макушке, то в развалку, а потом как-то сами настроились всем на зависть…
Палыч каждый день выгуливал щенка с раннего утра перед работой и в обед. Благо летом рейсов не было, и автобаза работала по месту на навигации, развозя грузы с причалов Морского порта по складам. А вечером были длительные прогулки в гараже хозяина. Мужчина занимался в гараже своими неотложными делами, а щенок тут же при нем игрался в ногах, порой мешая мужику передвигаться, и лишь две особи кошачьего племени, живущие на лето в гараже, невзлюбили нового пришельца в семью. Кот Тихон и кошка Машка при появлении Палыча с Радой в гараже вставали в дугу, распушив хвост и спину в гриву, и шипели на овчаренка, иногда задираясь распушенными когтями лап, легонько прикасаясь к мордочке щенка не принося ему вреда, и уходили прочь из гаража…
Но однажды случилась беда. Палыч отвлекся с лодочным мотором, а Радка выскочила из гаража, увлеченная чем-то, и попала под колесо проходящего мимо автобуса…
Благо водитель автобуса как-то успел заметить щенка, и вовремя затормозил, придавив маленькой собачке таз…
Щенок визжал как ребенок от боли…
Палыч выскочил из гаража, подлетел к автобусу, где уже собралась толпа…
— Радка… Радка… — вырвалось у него из уст…
Он подхватил щенка на широкие ладони и унес его в квартиру.
Утро вечера мудренее… Да и куда тащить на ночь глядя изувеченную собачонку, ветеринар работает с утра.
Ночь была беспокойная… Радка стонала от боли, иногда, завывая неистовым голосом… Палыч и его жена по очереди подбегали к бедному щенку. А к утру как-то все уснули…
— Что за черт? – прозвучал голос мужа из коридора квартиры ранним утром…
— Что умерла? – встревоженный голос из спальни жены…
— Иди, глянь!!! –восторженный голос Палыча…
На коврике для щенка в коридоре лежали трое — посерединке спала измученная Радка, а рядом с ней бок о бок с одной стороны кот Тихон, а со второй кошка Машка, на пару мурчали, видать, уводя от боли собачонку в транс, и лизали ее мордочку…
— Не… Ты видела… — изумила картина происходящего супругов…
Радка быстро поправлялась под ухаживание кошачьих докторов, они теперь сопровождали ее всегда, разгоняя и отгоняя от нее дурных собак. А когда Рада достигла зрелого возраста, уже овчарка гоняла от своих покровителей тех же глупых дворняг…
И все было бы хорошо, но вот когда пришло время случки для молодой суки с кобельком, произошло не предвиденное, Рада не далась своему соплеменнику, ощутив боль после последствий той давней травмы, и чуть не порвала его в клочья. Хозяева с трудом расцепили собак, а здоровый кобель, поджав хвост, больше не подошел к невесте…
Вот и Тополевка… Шоферская стоянка, названная так, из-за обильного произрастания тополей на протекающей здесь речушке. Здесь Палычь всегда отдыхает… До прииска Дальний остались считанные километры.
— Ну, что? На воздух! И чайку!  Да тут уже нам рукой подать… — воскликнул, остановивший машину, водитель…
Палыч еще раз попытался выманить Раду на воздух, но собака не шелохнулась, только немного помотала появившемся у правой двери кончиком хвоста…

Короткий полярный день идет к концу, только расцвело и сразу темнеет…
Шофер довел свой топливовоз «налив» до прииска Дальний и у здания управления прииском, где и диспетчерская, встретил колонну тех же наливников.
— Сынок, иди, глянь, кто у меня в кабине! – улыбаясь, Палыч пригласил сына к машине…
Молодой водитель подошел к Уралу и заглянул…
— Рада… Радка!!! – вырвалось у него…
А из кабины грузовика донесся слабый хриплый звук:
— У-у-у-у-у-у…
Словно от счастья встречи зарыдала собака и из ее глаз ручьем потекли слезы…
Парень прослезился и виноватым голосом изрек:
— Пап, я же ее …
А прошедшим летом этого года сначала старший сын уехал со своей семьей на «Материк» к теще в длинный северный отпуск за два года, потом и Палычу с супругой надо было съездить срочно оформить кооператив на «Материке», и он овчарку оставил младшему сыну, т.к. тот по началу и не собирался никуда.
Но к августу вдруг сорвался и со своей семьей также отправился на Юга, а собаку оставил другу отвезя на лодке на рыбацкий участок за поселок Пантелеиха…
Прощание было отвратительным. Собака, ни в какую, не шла в лодку, дорогой скулила, а у рыбака на участке пришлось ее на руках вынести из лодки и закрыть в вольер.
Звук лодочного мотора все тише и тише от уходящей с рыбацкого участка посудины…
Рада была спокойна как никогда. Легла в угол у сетки вольера, вытянув лапы вперед вдоль сетки и бочком к глухой, сколоченной из доски, стенке, поджав задние лапы под себя, немного огляделась по сторонам, приподняв голову, и положила ее между передних лап.
Хозяин «фазенды» был занят весь день своими делами …
Собака застыла в выбранной позе, по ее щекам пробежали слезы…
К ночи рыбак вернулся, что-то там сварил и притащил миску с едой, сунув в приоткрытую дверь вольера… Запах еды будоражил своим вкусом, но овчарка и не повила носом…
— Вот, это тебе, ешь… — пробормотал он и удалился в дом, закрыв за собою дверь вольера на щеколду…
Наутро выскочил из дома, бегло глянул в сторону вольера. Еда не тронута… Сел в лодку и ушел на моторе…
К вечеру этого же дня вернулся и увидел, что собака лежала, не меняя позы, и не тронула еды…
— Ну чего ты, месяц поживем вместе, а там приедут твои… — произнес он через сетку вольера…
Глаза собаки были наполнены грустью и смотрели в сторону от собеседника…
Прошло три дня и нечего не менялось. Собака, даже, ни разу по нужде не сходила…
Обеспокоенный рыбак зашел в вольер, и было собрался наклониться к овчарке…
Рада зарычала, отскочила к задней стенке вольера, и пулей выскочила в открытую дверь…
Рыбак неделями кликал собаку во круг своего участка, но…
Молодой залез в кабину Урала. Собака лежала и скулила.
— Радка, Рада… Нашлась… — приговаривая он гладил ее по голове…
Колонна наливников, сдав груз прииску, идет обратно по свежему зимнику домой, а на встречу уже по открытой дороге идут новые грузовики с различными грузами для горняков… Зимник заработал.
Рада так всю дорогу не выходила из кабины и не ела предлагаемой ей пищи…
И только с прибытием к родному дому собака поднялась прямо на сидении, завиляла хвостом…
— Приехали домой, Радка… — произнес Палыч и открыл дверь кабины…
Овчарка буквально протиснулась межу шофером в проем двери, выскочила на улицу и в двери подъезда, ткнув их мордой, дверь за дверью послушно открылась вовнутрь, подскочила к квартире и села, уставившись на ручку родной двери, издавая визг от радости долгожданного прибытия…
Рада прожила полную собачью жизнь, так и не принеся потомства.